Славянские чтения. Вып. 6. Духовные ценности народа: Тезисы и материалы научно-практической конференции (Омск, 24 мая 1997 г.)/Отв.ред. В.М.Шкарупа.-Омск, 1998.-С.11-24.

                                                            Ю.М.Фёдоров
                                              Неиное и Иное
                                                            (Статья вторая)

         Если  Сущее есть Ничто, развернувшееся в Нечто, то почему же “мир во зле лежит”? Ведь в Ничто, как и в Нечто, не должно содержаться ложных, отрицательных, деструктивных форм Бытия. Для того, чтобы выявить первопричину вселенского зла, которое принципиально не может содержаться в Абсолюте как в Неином, поздняя христианская мистика пытается интерпретировать Ничто как “безосновную основу Бытия” таким образом, чтобы обнаружить именно в ней генезис дихотомии Добра и Зла, составляющей аксиологическое содержание Сущего.

         Согласно одной из мистических интерпретаций первооснов Бытия, Бог и Ничто составляют собой некий трансцендентальный параллелизм в Предсущем, причем Ничто есть некая нейтральная протосубстанция, которая обладает способностью со временем раздваиваться как на положительное, так и на отрицательное Бытие. Ничто не есть  Бог, а лишь некое Небытие, из которого Бог творит явные формы Бытия. Мир потому “во зле лежит”, что Бог вынужден его творить из далеко не абсолютного и весьма противоречивого в экзистенциальном плане Ничто.

                   Именно такое разведение Абсолюта и Ничто давало возможность интерпретаторам выявить “причину” того, почему на определенном этапе своего существования тварные существа отпадают, отчуждаются от Бога как от их Творца. Происходит это потому, полагали они, что  тварные создания эманируют не из глубин Абсолютного Духа, а порождаются из  Ничто, которое имеет тенденцию со временем вырождается в Ничтожество. Во многих мистических и религиозно-философских построениях Ничто и Ничтожество оказываются экзистенциально неразличимыми трансценденталиями. Ничто, развернутому в Нечто, приписывается не только конструктивная, но и деструктивная функция в тео-антропогонии.     “Между Богом и тварью, Абсолютным и относительным, - утверждает С.Н.Булгаков,-  легло ничто. Ничтожество - вот основа твари, край бытия, предел, за которым лежит глухое, бездонное небытие, "кромешная тьма", чуждая всякого света.  Это чувство погруженности в ничто, сознание онтологического своего ничтожества,  жутко и мучительно, - бездонная пропасть внушает”.[1] Человек ничтожен потому, что  создан из Ничто - таков главный антропологический вывод,  напрашивающийся из такого рода версии тео- и космогенеза Сущего, внутреннее противоречие которого своим генезисом восходит к весьма противоречивым Первоначалам, в которых Бог-Демиург не волен в выборе исходного материала для строющегося им Миро-Здания.

         С тем, чтобы хоть как-то разрешить эту трасцендентальную антиномию Вл.Соловьев вводит в оборот понятие “положительное Ничто”. Именно из него, а  не вообще из нейтрального, хотя и целостного Ничто  Бог и творит Мир, основанный на принципах Добра. Этот тезис ведет к явной аксиологизации исходной трансценденталии и тем самым не только ее феноменологизирует, но и существенно понижает ее гносеологический статус. Абсолютное первоначало Вл.Соловьев определяет  в качестве субстанции, обладающей положительной силой бытия,  свободной от  всякого бытия и в то же время заключающей в себе известным образом всякое бытие в его положительной силе или производящем начале. При этом свобода от всякого бытия, по его мнению, есть не что иное как положительное ничто, предполагающее обладание всяким бытием.[2] Однако если исходить из признания, что существует положительное ничто, то необходимо быть последовательным  и  признавать наличие отрицательного ничто в качестве необходимой зависимости от всякого противобытия или хаоса. Но тогда “отрицательное Ничто” должно конституироваться не иначе, как в качестве  еще одного порождающего Начала, из которого исторгаются ложные, отрицательные, деструктивные  формы Бытия. Но такое именно  раздвоение Ничто на положительное и отрицательное, вмещающее в себя и потенцированное бытие и потенцированный хаос воспроизводит преодоленную монотеизмом пантеистическую мифологему о Хаосе как Предсущем. То,  что может конституироваться пантеистическим сознанием в качестве отрицательного ничто и есть ничтожество, однако своим генезисом оно восходит не к Ничто, а представляет собой объективацию сверхупорядоченных сил Хаоса.

                   Ничто как абсолютная и непроявленная онтология бытия не может в себе содержать ни положительных, ни отрицательных тенденций по отношению к единому становящемуся Абсолюту, этими модусами обладает лишь противоречивая онтология реально существующего Мира. А потому Ничто никакого отношения не может иметь к Ничтожеству, которое появляется лишь с возникновением сил Зла, изначально не содержашихся как и сил Добра, в свободе Духа или духовной Свободе. Но тогда Ничто никакого отношения не  может иметь и к Хаосу, так как Хаос генетически не предшествует Ничто, а  следует за Ним.

         Итак,  в катафатической теологии и мистике, в связи с аксиологической неоднозначностью Сущего, возникает проблема разведения Ничто и Ничтожество в качестве трансценденталий, фиксирующих  диаметрально противоположные экзистенциальные прафеномены. Дихотомией Ничто и Нечто оказывается невозможным объяснить почему же в ходе перманентных свертываний и развертываний Сущего возникают не только положительные и истинные экзистенциальные формы, но и формы отрицательные и ложные. Возникает необходимость Сущее рассматривать в качестве некоего экзистенциального синтеза Неиного и Иного. Иным по отношению к Неиному выступает все то, что изначально не содержится в Ничто, а потому и не может пребывать в Нечто. В становящемся Бытии  помимо абсолютного в релятивном, являющимся Неиным, присутствует еще и Иное, которое с неизбежностью возникает в связи с тем, что в мир сей вторгаются силы Хаоса. Однако откуда в Сущем может появиться Хаос, если он не является наряду с Абсолютом еще одним порождающим Началом?

         Иное есть тот Хаос, который возникает в связи с тем отчуждением, которое складывается между порождающими и порождаемыми субъектами. Чем с более низким онтологическим статусом оказывается исторический субъект, тем более охотно он его делегирует своим собственным овнешненным экзистенциальным проекциям - внешнему миру, в связи с чем историей формируются такие псевдосубъекты, как сверхчеловечество, сверхцивилизация, сверхтехнология и проч., которые  во все более широких масштабах воспроизводят особые порядки, вплетающиеся в метаисторическую гармонию и своим перманентным самораспадом хаотизируют  проявленные формы человеческой экзистенции. Феноменальный порядок постепенно начинает вытеснять трансцендентную гармонию в Ничто, замещая метаисторический ряд противоестественным, искусственным, событийным рядом, основанном на насилии, способствуя  Ничтожеству обретать все более тоталитарную власть над  тварным Миром и составлять своими квазиобъективации большую часть экзистенциальных структур Сущего. Христианская мистика различает Неиное и Иное как Бога и сатану, который есть отпавший от Бога ангел. Сатана олицетворяет собой силы хаоса, упорядочивающие гармонию мира в ложные экзистенциальные формы. Сатана и есть Ничтожество, противостоящее Нечто. Сверхпорядочение низших форм бытия всегда осуществляется за счет разрушения высших  экзистенциальных форм. Как считает Жак Маритен, мир по сферам влияния разделен между Богом, сатаной и человеком. Человек не в состоянии спасти мир своими собственными силами, но он способен помочь Богу ограничить действия князя мира сего.

         В изначальное Ничто свертываются субъективации, а не объективации, последние свертываются в Ничтожество, которое в Конце Истории сгорает в пламени Апокалипсиса. В акте Апокалипсиса=Инверсии онтологически отрицательное Иное экзистенциально нейтрализуется и вновь инверсируется  в Ничто, чем и преодолевается  Инаковость в Сущем. В Конце Истории происходит то, что на сциентистском языке обозначается термином аннигиляция. Иное аннигилирует в Ничто, однако  вновь возникает в качестве эпифеномена процесса очередного метаисторического развертывания Ничто в Нечто, в качестве экзистенциального антипода Абсолюту как Неиному.

         Дихотомия трасценденталий Неиное и Иное позволяет развести между собой такие универсалии=категории как гармония и порядок. Мировая гармония, или  “развернутость всех свернутостей”, и есть креационистско-эманационный ряд экзистенциальных форм, составляющих трансцендентное существо Нечто. Мировая гармония может рассматриваться в качестве абсолютной проявленности Абсолюта. Гармоническое Нечто вполне соответствует  катафатическому определению Бога как “все во всем”. В конце метаистории гармония вновь свертывается в изначальное и предвечное Ничто, пребывая в Нем вплоть до нового витка своего развертывания в Нечто. У Гераклита “мировая гармония, стремящаяся назад, подобно рогам лиры или лука”[3] является основой космодинамики Неизменного. Гармония как “свернутость всех развернутостей” подпадает уже под другое   катафатическое определение Бога: “все в едином”.

         Если Гармония творится из Ничто, то Порядок   вырастает из Хаоса. Все то, что лежит за пределами Гармонии, связывающей между собой Ничто и Нечто, оказывается Порядком, вторгающимся в Сущее в качестве  онтологического “репрезентанта” Иного, экзистенциально противостоящего Неиному. Упорядоченный хаос лишь внешне напоминает гармонию, он искусно мимикрирует под нее своими ложными, квазионтологическими формами.

         Порядок выстраивается из распадающихся  объективаций субъективного и может скрепляться только насилием, тогда как компонентами гармонии выступают  субъективации, онтологическую целостность которым придают их имманентные, иерархически взаимосогласованные  внутренние сущностные силы. Становящаяся гармония основывается на духовной спонтанности Субъекта, напротив, любой объективированный процесс возможен,  если он внешне организован на основе определенного порядка. Если в процессе автокреации (автоэманации) Субъекта гармония перманентно, а главное - естественным образом порождается,  то порядок изначально противоестественен, искусственен. Гармония есть внутренний строй универсума субъективаций, его “непредикативный предикат”, Порядок же выступает атрибутом организованных онтологических форм, подчиненных “объективным” законам необходимости, как падшей Свободы (Н.Бердяев). Если гармония спонтанно возникает из внутренней свободы Духа, то порядок организуется, устанавливается под воздействием категорических императивов, исходящих из внутренней несвободы (необходимости) Тела.

         Итак, гармония творится Субъектом, а порядок устанавливается Объектом. Творение предполагает авторство, которое принадлежит субъекту. Но из объекта  гармония не может возникнуть самопроизвольно, вероятность ее  появления эволюционным, внеэманационным, внекреативным путем нулевая. Порядок не может само-произвольно возникнуть из предельно объективированной онтологии. Его устанавливает некая отрицательная, ложная Самость. Само-произвольность порядка в субъектоцентристской философеме может пониматься лишь как  произвол, произволение самости,  субъективности, точнее, квазисубъективности = ложной субъективности. Порядок своим временным существованием обязан не свободной спонтанности и произвольности творящего Субъекта, а насилию и произволу Квазисубъекта, прикрывающего свой произвол требованиями законов объективной Необходимости или необходимости Объекта. Хотя порядок и имманентен Объекту, но он не им самим (?) устанавливается, а той квазисубъективностью, которая в нем находит свое укоренение в этой псевдоонтологии.  Таким образом Порядок, как и Гармония,  есть следствие эманации, но только эманации отрицательной, исходящей от квазисубъекта, злого духа или “князя мира сего”.

         Своим становлением и существованием целостные Универсумы обязаны саморазвертывающейся гармонии. В качестве онтологических монад они являются компонентами единой Мировой гармонии, тогда как искусственно упорядоченные квазионтологии образуют собой Системы, перманентно вытесняющие друг друга из “жизненного пространства”, причем, как правило, “побеждает сильнейшая”, но уже  своей победой обреченная на поражения со стороны своего собственного детища, еще более упорядоченным хаосом.

                   Гармония самодостаточна и неуничтожима как определенный последовательный метаисторический ряд экзистенциальных форм, который в Ничто предсуществует в свернутом виде. Порядок - всего лишь  временное состояние упорядоченного Хаоса, он лишь на некоторое время группирует распадающиеся части псевдоцелостности в некую искусственную систему, а потому в нем господствует энтропия, требующая перманентного поступления  энергетики извне. Ложные и отрицательные формы бытия энергетически подпитываются силовым полем хаоса, перманентно расширяющим свою псевдоонтологию за счет  систематического насилия над истинными и положительными формами Бытия. Любая организованная Система или систематизированная Организация, как сверхупорядоченная часть хаоса в состоянии эффективно функционировать лишь до тех пор, пока извне подпитывается энергетикой Субъекта, особенно это заметно в способе существования современных искусственных информационно-технологических систем. Напротив, гармоническое развертывание онтологических потенций Ничто в универсум актуальностей Нечто осуществляется за счет имманентных энергетических ресурсов Духа.  Гармония в экзистенциальном плане абсолютно конструктивна, так как эманирует “в режиме согласия”, тогда как Порядок, в основном, деструктивен, так как в состоянии  эволюционировать лишь “в режиме катастрофы”.

         Если гармония есть некий экзистенциальный ряд, образующийся при переходе становящегося Абсолюта из Ничто в Нечто и Его возвращающения к самому Себе из Нечто в Ничто, то порядок - это некий квазиэкзистенциальный ряд, возникающий между Хаосом как онтологической неупорядоченностью и Хаосом в качестве Ничтожества, являющегося не чем иным, как упорядоченностью отрицательных форм бытия. Ничтожество генетически связано не с Ничто, а с Хаосом. Все поломки Бытия, сопровождающие процесс спонтанного развертывания гармонии жизни, свертываются в Ничтожество. При этом Хаос оказывается неким эпифеноменом спонтанного процесса развертывания изначальной экзистенциальной гармонии Духа.

         Религия объясняет появление отрицательных экзистенциальных форм грехо-падением Человека. Последующие экзистенциальные ступени своими  отпадениями от предшествующих и порождающих их универсумов, вопреки общей Гармонии, восходящей к Ничто, устанавливают свои особые Порядки,  делающие их обособленное от Абсолюта бытование на некоторое историческое время “устойчивым”. Порядок можно рассматривать в качестве квазигармонии, сверхгармонии, вырастающей не из трансцендентного  Ничто, а из обособившихся и квазифеноменальных структур Иного. Сверхупорядочивая свою экзистенцию, низший универсум на некоторое время обретает необходимую системную сверхцелостность, дающую ему возможность навязывать свои порядки высшим универсумам. Наиболее явно это проявляется  в насильственной онтологической редукции высших форм субъективности (культ, культура)  к  низшим и проявленным их квазиобъективациям (социум, технология). Низшее всегда онтологически сильнеее  высшего, а потому не только от него отпадает, но и своим насилием над ним стремится упорядочить его экзистенцию под свое квазифеноменальное целеполагание.  Ничто не может оборачиваться Ничтожеством уже потому, что оно есть форма предвечно существующей гармонии жизни, тогда как Ничтожество есть не что иное, как ее исторически преходящая сверхупорядоченность, имеющая тенденцию к самораспаду.

         Внешним способом Гармония неуничтожима так как является трансцендентно самодостаточной  внутренней ритмической основой Неиного.  Однако в связи с тем, что она  есть состояние трансцендентальной слабости Субъекта (в феноменальном плане субъект “слаб”, потому что свою экзистенцию  развертывает спонтанно, не прибегая к насилию, тогда как объект в состоянии экзистировать лишь используя организованное насилие над субъектом,  являясь при этом всего лишь  отчужденной от него объективацией),  гармония вполне может быть вытеснена порядком, основанным на рациональной силе, который со временем, в связи со своей энтропией, само-разрушается. Вытесняя гармонию из Сущего, Порядок лишает его животворной связи с Неиным, потому как квазиэкзистенциальная форма Иного со временем самораспадается, самоуничтожается. Опять здесь неявно присутствует  само-, самость, видимо, строго определенный порядок не только возникает, но и исчезает с появлением и исчезновением определенной формы ложной субъективности, эманирующий имманентные ей ложные онтологические формы Сущего. Лишь на некоторое историческое время, вторгаясь в Сущее, предустановленное мировой гармонией, Порядок ее вытесняет в изначальное Ничто,  неявно “способствуя” тем самым Абсолюту осуществлять свертывание своих развернутостей. Порядок, устанавливаемый Сознанием, вытесняет Гармонию в Бессознательное и тем самым предает ее Забвению,  которое является памятью Вечности, или вечной Памятью, выступающей в качестве “мудрости молчания” апофатической основой Откровения Абсолюта.

         Если Гармония метаисторична, то Порядок принадлежит даже не истории, а ее ложной форме - историцизму. Гармония своим становлением обязана бесхитростному Логосу, творящему Метаисторию, тогда как, согласно Гегелю, историческая форма Порядка, или упорядоченная форма Истории, замышляется и устанавливается коварным Рацио (“хитрость разума”), уже на заре истории отпавшего от Логоса. Знаменитое пушкинское  выражение “гений и злодейство - две вещи несовместные” справедливо лишь по отношению к доброму гению, творящему гармонию, и совершенно неприложимо к злому гению, устанавливающему порядок. Чем более преуспевает гений в установлении чуждого универсуму порядка, тем большим злодеем он оказывается. Гений и злодейство - две вещи вполне совместные, если искусственно устанавливаемый  порядок, вытесняет предустановленную Абсолютом гармонию Жизни.

         Эмпирически Порядок трудно отличить от Гармонии в связи с тем, что он под нее онтологически мимикрирует. Однако вера в предвечную Гармонию Жизни, позволяет человеку внутренне прочувствовать восходит ли переживаемая им экзистенция к свободной вечной гармонии Духа или к временной системной упорядоченности объективной Реальности, или реальности Объекта.  Исторические эпохи существенным образом различаются по соотношению субъективированной Гармонии и объективированного Порядка в целостной человеческой экзистенции. Если эллинский мир и эпоха Возрождения своими творческими интенциями тяготели к гармонизированному универсуму, то современный век социального и научно-технического прогресса тяготеет к упорядоченной системе. И далеко не случайно сложившейся в конце ХХ века практике по квазиупорядочению в универсуме объектов, которой  занимаются современные информатика и технология, предшествовала эпоха “бури и натиска”, основу которой составлял целенаправленный процесс по упорядочению (ordnung) отношений между индивидами -“социальными вещами” (Э.Дюркгейм)  в  массовом Обществе или обществе Масс.

         Итак, Сущее всегда есть некая экзистенциальная эклектика (и в этом его абсурдность) из Неиного и Иного, из гармонии Свободы и порядка Необходимости (И.Кант, как известно, различал два порядка в Сущем: порядок свободы и порядок необходимости), метаисторического Ничто и исторических форм Ничтожества. Внутренняя противоречивость Сущего и есть “предметность” философской рефлексии. Философия есть рефлексия по поводу предельных оснований Бытия. В отличие от мистики, которая занимается трансцендированием предельных оснований бытия, выхождением за пределы Сущего в Ничто в целях овладения абсолютной истины, философия, не покидая пределов Нечто, феноменологизирует то, что дается Откровением. Однако как только, поддавшись искусу, философия начинает рационализировать мир, то явно или неявно  начинает служить экзистенциальному Ничтожеству. Философия не может не изучать Порядок в качестве “структурированного Хаоса”, но не для того, чтобы позволять силам Ничтожества окончательно покорить Мир, а для того, чтобы Человек свою весьма противоречивую экзистенцию постоянно настраивал на трансцендентную ритмику Мировой Гармонии.