ЮРИЙ МАНЬКО 
(Санкт-Петербург)

 Об Учителе и друге...

 
Лейтенант Юрий Фёдоров. Славянск. Начало 60-х

        Мы встретились с Юрой в 1959 году, когда его перевели в Омское высшее общевойсковое командное училище им М В Фрунзе И хотя мы были в разных ротах, но, видимо, родственные души тянулись друг к другу. А учитывая культурно-мессианскую роль в Армии, которую он избрал для себя, уходя из театрального вуза, для поступления в училище, то его последующие действия были для него более закономерными, чем случайными ...

         А началось все с того, что он открыл кружок любителей словесности, куда приходили все желающие. Конечно, как всякое новое в 60-е годы, нашло отклик в душах молодых (а нам было по 20 лет) На заседаниях кружка, Юрий Михайлович, делал сообщения о новинках драматургии (с театром он не порывал), поэзии и прозы. В последующем он давал задания присутствующим курсантам по реферированию тех или иных произведений. Такие заседания продолжались где-то около полугода, но постепенно круг участников сузился до 10 человек, а ядро составляли где-то человек пять Юрий Манько. Игорь Муранов и другие.

          После нескольких занятий по основам поэтики Юрий Михайлович, опираясь на естесст венные задатки молодости к поэтическому творчеству стал проводить обсуждения написанных нами стихов и прозы.

           
            Омск. 1959 год

           Конечно, все мы находились под поэтической магией Эдуарда Асадова, Роберта Рождественского, Евгения Евтушенко, Беллы Ахмадулиной, Булата Окуджавы и других поэтов- шестидесятников. Я помню как мы возмущались, когда прочитали в газете "Комсомольская правда" разгромную статью о поэзии Е. Евтушенко, 
Р. Рождественского и Б Окуджавы, в которой их объявили в безыдейности (и это после стихотворения-песни Е Евтушенко "Хотят ли русские войны "), поверхностной оценке советской действительности и т п.

            До сих пор, например, я переживаю, когда вновь и вновь перечитываю поэму Евтушенко "Пианист" Она оказала на меня такое эмоциональное впечатление, что я начал по совету Юрия Михайловича, писать рассказ Его содержание мне часто грезилось даже во сне. Просыпаясь, я записывал какие-то строчки, которые на утро вычеркивал, а после обсуждения на кружке трех-пяти страниц - рвал и выбрасывал. Оно мучило меня и в зрелые годы...

          Я благодарен ему за приобщение к стихам Уитмена, Ю. Тувима, П. Неруды, Н. Хикмета, В. Маяковского. И хотя я читал их и раньше, но после обсуждения с Юрой они открывали мне другой мир, другую поэзию и музыку стиха. А споры были жаркие. Он тяготел к идеализации, символизму, а меня тянуло к реализму и даже к практицизму.

           Дискуссии продолжались и вне стен Омского высшего общевойскового командного училища, в редкие часы увольнения в город Юра был далек от жалких увеселений большинства из нас: выпивки, танцев, легковесных увлечений девчонками. У него с юности любовь к женщине была возвышенной. И я благодарен ему всю жизнь за то, что он познакомил меня с такими же, как он возвышенными идеалистами, среди которых был и известный в последующем советский писатель Виктор Голявкин.

           Будучи курсантом, Юрий Михайлович не забывал о своей актерской натуре. Обговорив детали мы решили создать драматический кружок. Однако, в курсантской среде эта идея не нашла горячего отклика. Поэтому опираясь на интерес курсантов к службе в войсках специального назначения я и Юрий Михайлович создали инсценировку "За языком", которая сочетала драматургию и приемы рукопашного боя. Этот интерес первых выпускников общевойсковой подготовки был реализован по выпуску - более 50 человек были направлены на дальнейшую специальную учебу в распоряжение Главного разведывательного управления СА и ВМФ Некоторые из них достигли в последующем немалых высот в ГРУ Например, Владимир Щербаков занимал пост военного атташе при посольстве СССР в ФРГ, Ким Чертков -- стал начальником бюро переводчиков-арабистов ГРУ и т. п.

           Инсценировка "За языком", поставленная Юрием Михайловичем, была одной из первых попыток самодеятельной пропаганды приемов рукопашного боя на сцене не только в Омске, но и во всем Сибирском военном округе того времени. С этой инсценировкой мы объехали не только воинские части, но и многие населенные пункты Омской и Новосибирской областей.

          Участвуя во Всероссийском смотре самодеятельного искусства в 1960 году, группа "За языком" выступала на заключительном концерте смотра Сибирского военного округа на сцене Новосибирского театра оперы и балета и была удостоена диплома и золотой медали Всеармейского смотра.

          К сожалению, после выпуска офицерская судьба разбросала нас по стране, но мы переписывались, я посылал ему свои стихи, он всегда отвечал с рекомендациями. Иногда нам удавалось встретиться. На всю жизнь я запомнил встречу с ним в Москве, кода он заканчивал Военно-политическую академию им В.И. Ленина, а я только поступал. Мы целый день проговорили с ним на Воробьевых (Ленинских) горах, конечно в первую очередь о поэзии, искусстве философии, и немногое политике Он уже тогда, а это начало 70-х годов возмущался порядками, царившими не только в армии, но и в стране. Он жаждал свободы творчества, свободного волеизлияния мысли, а его загоняли в прокрустово ложе научного коммунизма. Именно последнее послужило основой его конфликта адъюнкта (аспиранта) ЮМ Федорова с партийным бюро кафедры научного коммунизма, итоги которого стали предметом обсуждения в Главном политическом Управлении Советской Армии и Военно-Морского Флота. В результате Юрий Михайлович после окончания адъюнктуры был сослан, именно сослан, в Тюменское высшее военно-инженерное училище.

          Но ни ссылка, ни унижение не сломили дух и свободомыслие Юрия Михайловича. Он только окреп в своей самостоятельности и нестандартности мышления. Я был свидетелем его последнего резкого и бескомпромиссного разговора в 1987 году на Всеармейском совещании начальников кафедр общественных наук вузов ВС СССР с генерал-полковником Дмитрием Волкогоновым, бывшим в ту пору заместителем начальника ГЛАВПУРа СА и ВМФ.

          Волкогонов предлагал Юрию Михайловичу написать покаянную просьбу в ГЛАВПУР о его переводе из Тюмени в Москву. Однако, в ходе разговора Юрий Михайлович отверг предложение Волкогонова, ибо оно шло в разрез с его мировоззрением и философско-идеологическими взглядами. Тогда Волкогонов в резкой форме сказал, что вы Федоров как были оппортунистом так и остались, и поэтому будете уволены из рядов Вооруженных Сил.

           Последующая жизнь расставила все по своим местам: Дмитрий Волкогонов оказался одним из первых перерожденцев из политической элиты ВС СССР, и благодаря его усилиям Армия была развалена и, по сути, прекратила свое существование как дееспособная сила общества.

           В дальнейшем Юрий Михайлович несколько раз приезжал ко мне в Ленинград, делился мыслями о создании своего фундаментального труда "Сумма антропологии". И хотя свет увидели только три тома из задуманных пяти, но это такой труд, который ставит Юрия Михайловича в ряд выдающихся отечественных мыслителей таких, как Вл. Соловьев, Н. Бердяев, А Лосев, М. Мамардашвили, В Бахтин и др.

          А Юра для меня всегда останется другом и литературным учителем. Человеком, который заложил во мне тягу к творчеству и размышлению. Не будь его в моей жизни я, наверное, не стал бы доктором философских наук, профессором, действительным членом Академии гуманитарных наук, вице-президентом Национальной академии Ювенологии, автором более 200 научных работ...

                                                                                    2001-2002