|
|
В.Н.Сагатовский
Книга
Ю.М.Федорова «Антропологическая
историософия»
В культурном пространстве СНГ
можно по пальцам пересчитать
философов, которые обладают четко
выраженной интенцией к
системному построению концепций,
охватывающих в целом поле
философских исследований. На базе
диалектического материализма
строят такого рода концепции В.В.Орлов
(Пермь) и Л.А.Зеленов (Нижний
Новгород); стремятся к целостному
охвату философской проблематики
с определенным преодолением
марксистских рамок Л.Е.Балашов (Москва)
и Д.В.Пивоваров (Екатеринбург); за
диалектико-материалистической
формой явно прослеживается
объективно-идеалистическое
содержание у А.К.Манеева (Минск);
классически идеалистическую
систему развивает Ю.М.Федоров (Тюмень);
попытку синтеза положительных
моментов экзистенциализма,
трансцендентализма и
материализма предпринял в своей
антропокосмистской философии
развивающейся гармонии В.Н.Сагатовский
(Санкт-Петербург).
Из этого списка система Ю.М.Федорова
отличается наибольшей
стройностью и
последовательностью. Я не
разделяю ее исходных интуиций, «аксиом»,
якобы полученных путем
откровения «первичного мифа», но,
надеюсь, это не мешает
объективной оценке сделанного.
Перед нами философия
субъектоцентризма,
онтологические принципы которой
распространяются затем на
человека и его историю. То, что
обычно называется развитием мира,
для Ю.М.Федорова есть «расширение
Абсолюта», в ходе которого
Абсолют (Неиное) проходит стадии
инволюции, нарастания
присутствие иного, движется от
вакуума к хаосу и снова
возвращается к самому себе. В
человеческой истории эти этапы
предстают как культ, культура,
цивилизация и технология; на
каждом из них убывает подлинная
субъективность и нарастает
мертвящая и хаотическая
объективация (нечто подобное было
прослежено Шпенглером и
Бердяевым относительно культуры
и цивилизации). История, таким
образом, в сущности своей
драматична, а ее десакрализация с
неизбежностью ведет к
апокалипсису или, в лучшем случае,
к апокатастасису. Катастрофа –
природная, социальная,
экзистенциальная – оказывается
неизбежной; речь может идти лишь о
том, сразу ли
посткатастрофическое состояние
перейдет к вакууму, чреватому
новой эманацией и креацией (апокатастасис),
или же силы зла достаточно долго
будут править свой бал (апокалипсис).
Все это развернуто логически
безупречно, с детальной
разработкой соответствующего
категориального аппарата.
Непоследовательность (на мой
взгляд) наличествует в самих «аксиомах»,
но этот спор выходит за пределы
краткой рецензии. Тем более, что я
не считаю исходные посылки автора
абсолютно ложными. Я рассматриваю
его построения как вполне
адекватный сценарий возможного
развития, как одну из линий,
объективных тенденций в развитии
универсума и человеческого
общества. Он «распрямил» эту
тенденцию, придал ей характер «магистральной»,
единственно возможной линии
развития; но это сделало
представление такой – «апокалиптической»
– возможности особенно выпуклой.
Я бы сравнил значение подобных
построений с ролью антиутопий,
романов-предостережений в
научной фантастике, призывающих
человека к ответственному
выбору в сложной и
драматической ситуации. Думаю,
что на фоне постмодернистского «пира
во время чумы» сама возможность
осуществления философских
построений в классическом жанре
есть уже своего рода подвиг
движения вопреки агрессивной
моде. Не сомневаюсь, что
публикация новой монографии Ю.М.Федорова,
последовательно продолжающего
линию, начало которой было
положено в его «Универсуме морали»
(Тюмень, 1992), будет значительным
событием в философской жизни (на
ее, разумеется «метаисторическом»,
а не «тусовочном» уровне).
|
|
